Президентская библиотека – к 175-летию Фёдора Плевако

25 апреля 2017 года исполняется 175 лет Фёдору Никифоровичу Плевако – выдающемуся русскому адвокату, непревзойдённому оратору, действительному статскому советнику. К этой дате Президентская библиотека приурочила выпуск посвящённой юристу мини-коллекции «Ф. Н. Плевако (1842–1909)». В подборке представлены материалы о Фёдоре Никифоровиче, его речи, материалы отдельных судебных дел и письма.

«В первые годы по введении судебной реформы в петербургском и московском судебных округах, – пишет Ф. Кони в исследовании «Гранки статьи „Два судебных оратора (Плевако и Урусов)“», – блестяще опровергая унылые предсказания, что для нового дела у нас не найдется людей, – выдвинулись на первый план четыре выдающихся судебных оратора. Это были Спасович и Арсеньев в Петербурге, Плевако и Урусов в Москве. Несмотря на отсутствие предварительной технической подготовки, они проявили на собственном примере всю даровитость славянской натуры и сразу стали в уровень с лучшими представителями западноевропейской адвокатуры».

До середины XIX века в России об адвокатуре как общественном и правовом институте речи быть не могло. Этот институт не был востребован обществом, ещё со времен Петра I защитники подсудимых считались чуть ли не потворствующими им. Образование адвокатского сословия в России – явление достаточно молодое, ведущее свое начало с Великой Судебной реформы 1864 года. Вошедшие в юридическую практику Судебные уставы, по выражению Кони, были священными вратами, через которые в общественную жизнь входила пробуждённая русская мысль и народное правосознание, одним из ярких проводников которых стал Фёдор Плевако.

Все социальные слои России прошли перед адвокатом Плевако в судебных процессах. Рабочие и крестьяне, промышленники и финансисты, поместное дворянство и князья, духовники и военные, студенты и революционеры – и каждый верил в силу его могучего слова, восхищался необыкновенной притягательностью и нравственностью Фёдора Никифоровича.

«Он обладал прежде всего поистине изумительной свободою речи, умением без запинок, без остановок находить нужные слова, располагать их в правильные и плавные фразы», – так характеризовал «инструментарий» своего профессора В. Маклаков в книге 1910 года «Ф. Н. Плевако». «Тем не менее, – развивал он далее ход мыслей, – неразумно и нерасчётливо видеть задачу и силу оратора во внешней стороне его речи, имея образцы и примеры тех, кто умел потрясать слушателей непослушным, заплетающимся языком, как Спасович, как Бисмарк».

И, наконец, Маклаков подходил к тому главному, что выделяло его учителя среди коллег: «Есть моменты, когда душа возмущается неправдой, чужими грехами, возмущается законно, возмущается во имя нравственных правил, в которые верует, которыми живет, и, возмущённая, поражает того, кем возмущена».

В мини-коллекции Президентской библиотеки представлены публичные выступления Плевако под редакцией Н. Муравьева «Речи. Т. 2. [Речи по делам об имущественных преступлениях]» 1910 года выпуска. Хрестоматийным примером стало дело о старушке, укравшей жестяной чайник стоимостью 50 копеек. Прокурор, зная, кто будет противостоять ему в качестве адвоката, решил заранее парализовать влияние слова защиты, «посожалев, что нужда-де горькая, кража незначительная, подсудимая вызывает только жалость. Но собственность священна, и, если позволить людям посягать на неё, страна погибнет» – закончил на железной ноте прокурор. Поднялся Плевако и сказал: «Много бед и испытаний пришлось перетерпеть России за её более чем тысячелетнее существование. Печенеги терзали её, половцы, татары, поляки. Всё преодолела Россия, только крепла и росла от испытаний. Но теперь, теперь… старушка украла чайник ценою в 50 копеек. Этого Россия уж, конечно, не выдержит, от этого она погибнет безвозвратно». Старушка была оправдана.

Остроумие, находчивость, талант импровизации, к месту проявленный сарказм, – все эти качества виртуозно демонстрировал Плевако от процесса к процессу. Часть обделённых ими коллег обвиняла Фёдора Никифоровича в этаком «моцартианстве», таланте, заменяющем якобы глубину при изучении дел. Но тот же верный ученик Плевако Василий Алексеевич Маклаков, хорошо знавший учителя, смотрел в самую суть вещей, рассказывая, в частности, в упомянутой выше книге о его библиотеке: «Одним из «вещественных» доказательств непрекращающейся подспудной работы Плевако была его библиотека. В громадной части она приобреталась постепенно самим Плевако, в то время, когда он не был настолько богат, чтобы тратить деньги на ненужную книгу. Его книги носили ясный след изучения, масса подчеркиваний, значков. Человеком он был рассеянным, но стоило попросить у него какую-нибудь книгу, он всегда без ошибки указывал, где ее найти. Словом, его библиотека была с ним чем-то крепко сроднившимся, глубоко им пережитым, стала частью его личности».

Вся Россия знала Фёдора Никифоровича Плевако, о нём и выигранных им судебных делах слагались легенды. Заслужил он такое отношение своим огромным трудом и талантом, а сама фамилия Плевако стала в народе нарицательной – синонимом непревзойдённого красноречия.