К 75-летию Великой Победы. «Великий город, стоящий „неколебимо, как Россия“»

«В истории человечества известны тёмные и мрачные страницы, когда величайшие произведения – памятники многовекового пути развития человеческой культуры стирались с лица земли, – пишет архитектор Владимир Пилявский в брошюре блокадного времени «Дворцовая площадь в Ленинграде» (1944), представленной на портале Президентской библиотеки. – Но все преступления далёкой древности и средневековья бледнеют перед нашествием на нашу Родину… немецко-фашистских орд Гитлера, нашествие которых не только возродило, но и во много раз превзошло самые дикие и варварские преступления, какие когда-либо знала история. <…> Одним из чудовищных преступлений фашистов стали воздушные бомбардировки и бессмысленный, с военной точки зрения, методический артиллерийский обстрел Ленинграда».

Ленинград маскирует памятники

Известно, что в планах Гитлера был не просто захват города, а его полное уничтожение. В «Акте Ленинградской городской комиссии о преднамеренном истреблении немецко-фашистскими варварами мирных жителей Ленинграда и ущербе, нанесённом хозяйству и культурно-историческим памятникам города за период войны и блокады» (1945) Чрезвычайная государственная комиссия по установлению и расследованию злодеяний немецко-фашистских захватчиков и их сообщников отмечает: «О преднамеренном разрушении историко-художественных и культурных объектов Ленинграда свидетельствуют документы, захваченные при разгроме штаба одной из артиллерийских группировок немцев во время разгрома фашистских войск под Ленинградом в январе 1944 г. Среди захваченных документов обнаружены планы Ленинграда, на которые были нанесены такие «военные» объекты, как музеи, дворцы, институты и т. п. Например, Эрмитаж значился как объект № 9, Аничков дворец (Дворец пионеров) – объект № 192, Институт охраны материнства и младенчества – объект № 708, больница имени Эрисмана – объект № 89, жилой квартал на Большой Зелениной улице – объект № 757. Каждому номеру объекта соответствуют свои артиллерийские данные: прицелы, калибры и типы снарядов».

С началом блокады Ленинград подвергался регулярным бомбардировкам. Чтобы сохранить город, необходимо было не только защитить людей, но и скрыть наиболее значимые памятники архитектуры, а также объекты военно-стратегического значения.

К подготовке оборонительных мероприятий по спасению города были привлечены архитекторы. Их работу координировало Архитектурно-Планировочное управление, которое возглавлял Николай Баранов. Перед ним встали три основные задачи: проектирование и строительство оборонительных укреплений, проведение натурных обмеров зданий и маскировка.

Тут было над чем подумать, для каждого объекта подбиралось своё решение. Такие крупные памятники, как, например, Медный всадник и памятник Николаю I были укрыты мешками с песком и деревянными щитами. Памятники менее массивные были сняты со своих пьедесталов и закопаны в землю. Таким способом были спасены знаменитые скульптуры Летнего сада, памятник Петру I у Инженерного замка, кони Клодта с Аничкова моста.

Архитектор-художник Яков Рубанчик в книге «Невский проспект» (1944) так описывает главную магистраль города и стоявшие на ней дворцы, роскошные особняки и дома старой постройки: «В дни Великой Отечественной войны проспект суров и насторожен. Его перекрёстки неприступны. Каждый дом – крепость. Каждое окно готово встретить врага ливнем свинца. <…> Проспект фронтового Ленинграда и в дни Отечественной войны продолжает выполнять свою роль важнейшей артерии города».

Для укрытия зданий использовался метод объёмной маскировки. На маскировочные сети были нашиты куски ткани, раскрашенные под цвет растительности специальной краской. Дополнительно в сети вплетались ветви деревьев. Чтобы они не увядали, учёные-ботаники в срочном порядке разработали технологию консервирования срезанной растительности.

Одним из первых был спрятан Смольный. Маскировочные сетки подвешивались к крыше здания под углом, чтобы скрыть его П-образную форму. Газоны сквера были перекопаны, а на площади Пролетарской диктатуры соорудили макеты домов. Чтобы скрыть излучину Невы, по которой можно было вычислить Смольный, в продолжение Советского проспекта (ныне Суворовского) была изображена река.

Большую роль в защите памятников архитектуры сыграли и аэростаты заграждения, объёмные формы которых скрадывали очертания домов. Другие ориентиры города – мосты – были замаскированы путем установки на них деревянных конструкций, которые не мешали транспорту, но создавали иллюзию руин. Здания вокзалов также маскировали под руины, а неподалёку сооружались временные ложные дублёры.

О сохранении шпилей Адмиралтейства и Петропавловского собора рассказывает Михаил Бобров

Труднее всего было скрыть купола и шпили, блеск позолоты которых был заметен издалека. К работам были привлечены не только опытные специалисты в области архитектуры и строительства, но и… мастера спорта с наработанными навыками альпинизма.

Главным в группе из четырёх человек был назначен молодой разведчик Ленинградского фронта, испытанный на передней линии боёв за город, Михаил Бобров (1923–2018). После войны «хранитель Ангела» Петропавловского собора, пожизненно имевший собственные ключи для входа в него, станет Почётным гражданином Санкт-Петербурга. Фильм производства Президентской библиотеки «Михаил Бобров. Хранитель ангела» можно посмотреть на портале учреждения. Также специалисты Президентской библиотеки записали воспоминания Боброва о защите архитектурных доминат города, которые стали видеолекцией на портале Президентской библиотеки вместе с сотнями других блокадных документов, которые люди принесли или переслали в библиотеку на Сенатской, 3.

Итак, Михаил Бобров рассказывает в видеолекции: «Почему немцы так точно стреляли по школам, госпиталям, промышленным объектам, трамвайным остановкам? Когда наши разведчики проникли на немецкие артиллерийские позиции (они располагались на бывшей станции Дудергоф, на Вороньей горе, на Пулковских высотах, в Стрельне, из которой через залив били в город) и взяли «языков», немецких офицеров, то у них в планшетах обнаружили подробный план Ленинграда со всеми доминантами города. Эти «маковки», «луковки», кресты бликовали не только днём, но и в лунные ночи. На картах было указано, какое расстояние от немецкой артиллерийской позиции до, например, шпиля Петропавловского собора. Стрелять при такой наводке было очень просто.

Встал вопрос, как спрятать эти ориентиры. Некоторые военные предлагали разобрать все наши доминанты. Второе предложение – построить леса и с их помощью замаскировать все объекты. Но где взять лесо-пило-материалы, когда все они ушли на строительство ДОТов, ДЗОТов, блиндажей?! Третье предложение – использовать аэростаты воздушного заграждения, которые поднимались на высоту 1400–1500 м. Но на таком аэростате невозможно подойти к объекту.

И тогда молодой архитектор Василеостровского района Наталья Уствольская, сама альпинистка, предложила использовать альпинистов, которые находились в городе. Нашли Ольгу Фирсову, она в порту разгружала мины, от неё пошла ниточка к ее подруге – Алле Пригожевой. Третьим оказался Алоиз Земба. Он пришёл ко мне в госпиталь. Так была собрана наша группа из четырех человек.

Специалисты разрешили закрасить сусальное золото только на куполе Исаакиевского собора и шпиле Петропавловского собора. Ни Адмиралтейство, ни шпиль Инженерного замка, ни другие церкви и соборы красить было нельзя. Дело в том, что купол Исаакиевского и шпиль Петропавловского соборов были покрыты настоящим червонным золотом, а остальные памятники – тонкой позолотой сусального золота. Их-то и предложили закрывать парусиной, потому что смыть потом камуфлирующую краску без вреда для покрытия было невозможно.

Было решено начать маскировку с Исаакиевского собора. Его шапка бликовала над всем городом и чётко просматривалась отовсюду. Мы забрались наверх, привязались к перилам и вначале покрасили чепчик купола, крест. Раненые матросы подавали нам вёдра с краской. Как только покрасили купол и четыре звонницы – в районе прекратился прицельный артиллерийский обстрел.

Потом приступили к Адмиралтейству. Там было потяжелее – всё дело в сложной конструкции шпиля. Мы использовали обычное альпинистское снаряжение: поднялись, чтобы выполнить невероятно сложную задачу по маскировке. Девочки-военнослужащие сшили нам громадную парусиновую «юбку», она весила полтонны, но мы сумели поднять её. Вот тут начался первый обстрел немцами верхолазов. Когда мы закрепили парусину и распустили её, а Оля Фирсова поднялась наверх, чтобы стягивать и сшивать тяжёлую ткань, со стороны Дворцовой площади выскочил «Мессершмидт» и дал по ней пулемётную очередь. Чудом Олю не задело, потом она рассказывала, что видела лицо лётчика.

Наступила зима самого трудного, первого блокадного года. В самый мороз, а он порой доходил до 43 градусов, мы приступили к маскировке Петропавловского собора. Начали работу с подвешивания блоков, чтобы можно было подниматься самим и поднимать вёдра с краской. Помимо морозов, были сильные ветры. Наверху было трудно работать. При сильных порывах ветра шпиль наклонялся на 80–85 см, а порой и больше, чем на 1 м. Но мы справились с заданием.

…Скудные пайки по карточкам не спасали, и наш маленький высотный взвод нёс потери: истощённый Алоиз Земба погиб в эвакуации, Ольга Фирсова тяжело заболела цингой и оказалась в госпитале. 1 мая погибла Алла Пригожева».

Немцы уничтожили 8-ю ГЭС и 840 промышленных объектов

И всё же полностью избежать разрушений не удалось. За время блокады Ленинграда было разрушено и повреждено 187 исторических зданий города.

В «Акте Ленинградской городской комиссии о преднамеренном истреблении немецко-фашистскими варварами мирных жителей Ленинграда и ущербе, нанесённом хозяйству и культурно-историческим памятникам города за период войны и блокады» указано, что «всемирно известный Зимний дворец… потерпел значительные разрушения от попадания фугасной бомбы и десяти артиллерийских снарядов. Здание Адмиралтейства… неоднократно подвергалось бомбардировкам и артиллерийским обстрелам. На него было сброшено двадцать шесть фугасных бомб, пятьдесят артиллерийских снарядов и сотни зажигательных бомб».

В здание Сената и Синода в период блокады попало 8 снарядов, была почти полностью разрушена Синодальная церковь. К ремонту приступили уже в 1944 году…

Настоящими шедеврами архитектуры признавались, однако, не только классические ансамбли центра города и десятки старинных зданий, но также и объекты промышленной архитектуры, многие из которых создавали зодчие с мировым именем. Важно было также тщательно замаскировать и их. Они значительно превосходили обычные здания, поэтому их превратили в «жилые кварталы» – на крышах цехов устанавливали макеты зданий, которые с воздуха выглядели как настоящие.

«Враг причинил огромные разрушения предприятиям ленинградской промышленности, не относящимся к объектам военного значения. <…> Немцы разрушили до основания одну из лучших электростанций Ленинграда – 8-ю ГЭС, мощность которой составляла 200 тыс. киловатт. <…> Немецкие варвары уничтожили до основания оборудованную по последнему слову техники хлопчатобумажную фабрику «Первое мая», Ленмясокомбинат имени С. М. Кирова и ряд других промышленных предприятий. <...> Ими разрушено 840 зданий промышленного значения и повреждено 3090. Уничтожено и повреждено 218 паровых котлов, 16 паровых турбин, 389 электрогенераторов, 7110 электромоторов, свыше 3700 станков по металлу, 195 банкаброшей, 446 ватеров и много другого промышленного оборудования», – сообщается в приведённом выше «Акте Ленинградской городской комиссии о преднамеренном истреблении немецко-фашистскими варварами мирных жителей Ленинграда и ущербе, нанесённом хозяйству и культурно-историческим памятникам города за период войны и блокады».

Но пришёл час освобождения из огненного кольца блокады. Как ни стремились враги разрушить Ленинград, их ярость оказалась бессильной против твёрдости русского духа, не сломленного нечеловеческими испытаниями 900-дневной блокады.

«В дни Великой Отечественной войны Дворцовая площадь стала площадью фронтового города, – пишет архитектор Владимир Пилявский в брошюре «Дворцовая площадь в Ленинграде» (1944). – Снаряды, бомбы бороздили и вскапывали площадь. Не раз стёкла окон мельчайшими блёстками усыпали асфальт тротуаров. Всё новые шрамы появлялись на фасадах прекрасных классических зданий. Но площадь несокрушима, как несокрушим сам город».

Исторический, незабываемый вечер 27 января 1944 года – день окончательного прорыва блокады и разгрома немцев под Ленинградом. В 20 часов над Дворцовой площадью прогремел победный салют в 24 выстрела из 324 орудий в честь освобождения от вражеской блокады. «Тысячи ленинградцев стеклись в заветный час на главную площадь своего города, – продолжает Пилявский. – На их лицах, освещённых огнём ракет, сияло ликование. <…> И вновь засверкают золотые грани Адмиралтейского шпиля над великолепной площадью, как символ Великого города, стоящего „неколебимо, как Россия“».