«Считать Новый год повсеместно с первого генваря», – повелел Пётр I

20 декабря 1699 г. царь Пётр I издал указ о праздновании Нового года в России 1 января. До этого Новый год начинался в России 1 сентября. Однако царь, вернувшись из путешествий по Европе, захотел приблизиться к её уровню во всём, начиная с установления даты первого дня Нового года по григорианскому календарю, – рассказывается в книге Ивана Божерянова «Как праздновал и празднует народ русский Рождество Христово, Новый год, Крещение и Масленицу». В 1699 году Пётр I в последний раз праздновал с патриархом Андрианом Новый год по древнему обычаю.

В 1700 году, понимая, что празднование Нового года 1 января идет вразрез со старыми обычаями, Пётр I решил провести в Москве невиданное доселе торжественное действо. Накануне во всех церквях началось полночное бдение. Пётр со своим многочисленным двором был на праздничной службе в Успенском соборе, молясь «усердно и истово». А потом улицы первопрестольной и её крепостные стены озарились ярким фейерверком. «Полыхала в зимнем небе иллюминация, горели костры и смоляные бочки подобно факелам, закрепленные на длинных шестах, – пишет Божерянов в книге «Как праздновал и празднует народ русский Рождество Христово, Новый год, Крещение и Масленицу». – Потехи и увеселения продолжались до самого Рождества. И все это время городские улицы и площади украшали высокие лохматые лесные гостьи – вечнозеленые ели».

Традицию наряжать новогоднюю ёлку царь Пётр «подсмотрел» у немцев, для которых это вечнозеленое хвойное дерево испокон веков являлось символом вечной молодости, бессмертия и  долголетия. Этот обычай показался Петру I очень красивым, поэтому в уже упоминавшемся указе «О праздновании Нового года», процитированном в книге Сергея Князькова «Картины по русской истории», он предписал: «...По большим и проезжим улицам знатным людям и у домов нарочитых духовного и мирского чина перед воротами учинить некоторые украшения от древ и ветвей сосновых и можжевеловых... а людям скудным каждому хотя по деревцу или ветке на вороты или над храминою своею поставь...»

До самой своей кончины Пётр I следил за тем, чтобы торжества по случаю наступления Нового года в России проходили не хуже, чем в заморских государствах. В канун праздника император поздравлял и собственноручно щедро одаривал наиболее знатных вельмож и фаворитов, принимал участие в придворных гуляниях и забавах.

Праздновать наступление Нового года предписывалось в течение 7 дней. Сергей Князьков отмечает, как последовательно и неутомимо Пётр I приучал Северную столицу к пышным балам и ассамблеям, заимствованным из Европы: «Всюду чувствуется, что здесь, на берегу Невы, усиленно, лихорадочно, торопливо бьётся пульс животворящей деятельности, превращающий старое царство Московское в Империю Всероссийскую».

Тон задавал сам государь-император: в книге Александра Корниловича «Новый год в 1724 году» можно найти по этому поводу интересные подробности: «В 6 часов утра Пётр и вся Императорская фамилия отправилась в крытых санях из Зимнего дворца на Петербургскую сторону в Собор Святой Троицы, к слушанию обедни. Государь пел в тот день на клиросе с певчими, и Сам читал Апостол… Государь был в Преображенском мундире, зелёным с красным откладным воротником, и красном камзоле, оба обложенные золотым позументом, в чулках полосатых, белых с синим, и в башмаках из кожи северного оленя мехом вверх… Обед приготовлен был в Сенате, где дожидался Государя Дипломатический корпус».

При Екатерине II стали проводить торжественные балы-маскарады. При Николае I произошла демократизация новогодних и иных празднеств. Об этом пишет Алексей Греч в изданном в 1851 году справочнике «Весь Петербург в кармане»: «Балы в течение зимы бывают самые блистательные в Дворянском собрании и обыкновенно после полуночи превращаются в маскарады, на которые имеют вход все сословия».

Во второй половине XIX – начале XX века постепенно формируется и образ главного героя Нового года – Деда Мороза, дарящего детям подарки. На открытке «С Новым Годом!» из коллекции Президентской библиотеки изображены двое маленьких детей, спящих в кроватке с балдахином, на втором плане – человек в карнавальном костюме, с бородой, держащий в руках игрушки. Это ещё не окончательная «редакция» Деда Мороза, ведь его образ рождался постепенно.

С двадцатых годов прошлого века Новый год в советской России не отмечали, 1 января было обычным рабочим днём. Но искоренить праздник так и не удалось: ёлки просто «ушли в подполье».

О традиции всеобщего семейного единения вспомнили в 1935 году, когда кандидат в члены Политбюро Павел Постышев выдвинул в  газете «Правда» предложение о том, чтобы вернуть гражданам праздник новогодней ёлки, закрепив его в сознании как светлый и счастливый момент детства. В 1937 году вышло распоряжение партии и правительства «О праздновании Нового года в СССР», а в Колонном зале Дома союзов прошла первая официальная елка СССР с красной, вместо рождественской, звездой на верхушке.

Прежде на ветвях зелёных красавиц висели игрушки религиозной тематики, однако новые времена требовали новых идей. И тогда предприятие «Москабель» открыло новый цех по производству ёлочных украшений. Теперь на шарах изображали Ленина, Сталина, самолеты, танки и красные звезды. С 1947 года 1 января стало считаться нерабочим днём.

В фонде Президентской библиотеки представлен богатый иллюстративный материал, посвящённый Новому году: открытки, рисунки, фотографии. Среди них – изображения зимнего Петербурга, заснеженные Ростральные колонны, Медный Всадник, величавые здания Сената и Синода, где располагается Президентская библиотека.