О дружбе князя Вяземского с первым поэтом России рассказывает Президентская библиотека

23 июля 2020 года исполняется 228 лет со дня рождения Петра Андреевича Вяземского – поэта, литературного критика, публициста, государственного деятеля, друга и единомышленника Александра Сергеевича Пушкина. В фонде и на портале Президентской библиотеки можно ознакомиться с электронными копиями уникальных изданий, такими как «Письма Н. М. Карамзина к князю П. А. Вяземскому. 1810–1826», «Письма князя П. А. Вяземского: из бумаг П. Я. Чаадаева», прижизненные воспоминания князя об участии в битве при Бородине «Поминки по Бородинской битве и Воспоминания о 1812 годе» (1869), «Остафьевский архив князей Вяземских» и другими.

Пётр Вяземский происходил из старинного и знатного княжеского рода. Отец будущего поэта, Андрей Вяземский, уже в 25 лет был генерал-майором, а в 40 с небольшим – назначен на должность нижегородского и пензенского генерал-губернатора. В 1792 году, когда родился Пётр, он выкупил усадьбу Остафьево под Москвой, и вскоре имение Вяземских стало одним из средоточий культурной жизни России начала XIX века. Его женой была ирландка Дженни О’Рейли, в крещении – Евгения Ивановна. Будущий поэт рано остался сиротой – мать умерла, когда сыну было 10 лет, пять лет спустя скончался отец. И если родословная по отцовской линии ему была известна хорошо, то о своей матери он знал мало. Уже 30-летним человеком он обращается с просьбой к своему другу, историку Александру Тургеневу: «Сделай одолжение, отыщи мне родственников моих в Ирландии: моя мать была на фамилии O’Reilly. Она прежде была замужем за французом и развелась с ним, чтобы выйти замуж за моего отца, который тогда путешествовал… Вот славное приключение романическое!». Это письмо – одно из многих, вошедших в «Остафьевский архив князей Вяземских», ознакомиться с которым можно в фонде Президентской библиотеки. Архив включает в себя переписку нескольких поколений семьи Вяземских, но объединяются эти документы той ролью, «какая принадлежала князю Петру Вяземскому в современной ему литературной жизни и теми дружескими связями, в каких находился он с самыми крупными представителями русской литературы конца XVIII – первой половины XIX века».

После смерти родителей опекуном юного князя стал писатель и историк Николай Карамзин, которого в одном из своих стихотворений он назвал «вторым отцом». Именно благодаря ему Вяземский рано сблизился с кругом литераторов – Василием Жуковским, Константином Батюшковым, Василием Пушкиным – дядей Александра Пушкина. Молодой князь оказался мастером эпиграммы, поэтом, которого все знают, все читали, но лишь в рукописях. Эпиграммы Вяземского вызывали как восторг читателей, так и негодование тех, кому они были адресованы: «Я не в милости у петербургских словесников… Главное сердце на меня за Булгарина, литературнаго Фигаро (ум в сторону) и за Крылова, котораго поставил я ниже Дмитриева». «Я умом, сердцем, помышлениями, тоскою – в делах, а между тем Булгарин лжёт на меня, как на мёртваго. Докажу ему, что лев, хотя и убит во многом, но еще не околел», – писал Вяземский Тургеневу.

В 1815 году Вяземский вступил в литературный кружок «Арзамас», объединивший в своих рядах Василия Жуковского, Константина Батюшкова, Дениса Давыдова, Александра Пушкина. Вяземский одним из первых угадал гениальное дарование в этом самом юном «арзамасце». С Пушкиным он сначала познакомился заочно. Услышав «Воспоминания в Царском Селе» в чтении Василия Пушкина в январе 1815 года, в письме к Батюшкову Вяземский писал: «Что скажешь о сыне Сергея Львовича? Чудо, и всё тут. Его „Воспоминания“ скружили нам голову с Жуковским. Какая сила, точность в выражении, какая твёрдая и мастерская кисть в картинах. Дай Бог ему здоровия и учения, и в нём будет прок, и горе нам. Задавит каналья!».

25 марта 1816 года по дороге в Москву Вяземский решает посетить Императорский Царскосельский лицей. Здесь он впервые встретился с Пушкиным. Несмотря на семилетнюю разницу в возрасте, Вяземский и Пушкин понравились друг другу. Уже 27 марта Пушкин пишет первое письмо Вяземскому: «Так и быть, уж не пеняйте, если письмо моё заставит зевать ваше пиэтическое сиятельство; сами виноваты, зачем дразнить было несчастнаго царскосельскаго пустынника, которого уж и без того дёргает бешеный демон бумагомарания…. Любезный арзамасец! Утешьте нас своими посланиями – и обещаю вам если не вечное блаженство, то по крайней мере искреннюю благодарность всего Лицея». В 1817 году, когда Вяземский гостил в Царском селе у Карамзиных, он присутствовал на лицейских выпускных экзаменах, навещал Пушкина в день его 18-летия. Вскоре они начали видеться часто. Оба ценили друг друга как достойных собеседников – их роднили взгляды на окружающую действительность, острота ума… Их дружба, переписка, сотрудничество и соперничество длились почти два десятилетия.

…«И жить торопится, и чувствовать спешит», – эти строки Вяземского из элегии «Первый снег» знакомы большинству как эпиграф к первой главе «Евгения Онегина». Пушкин высоко ценил творчество Вяземского, посвятил ему несколько стихотворений и третье издание поэмы «Бахчисарайский фонтан».

В свою очередь Вяземский с восхищением отзывался о творчестве Пушкина, посвятил ему перевод романа «Адольф», был благодарен за правки, внесённые им в некоторые из его стихов, выступил издателем поэмы «Бахчисарайский фонтан», которую сам Пушкин в письме к Вяземскому назвал «бессвязными отрывками». Вяземский подготовил поэму к изданию, и в марте 1824 года она была опубликована. Петр Андреевич оказался прозорливее своего гениального друга – «Бахчисарайский фонтан» был принят читателями с восторгом. Предваряло поэму эссе Вяземского: «Разговор между издателем и классиком с Выборгской стороны или с Васильевского острова. Вместо предисловия к „Бахчисарайскому фонтану“», где в роли критика-романтика он вывел самого себя.

9 августа 1824 года Пушкин приехал в имение Михайловское, куда был сослан по распоряжению императора. Спустя четыре дня Вяземский пишет Некрасову: «Как можно такими крутыми мерами поддразнивать и вызывать отчаяние человека! Кто творец этого бесчеловечнаго убийства? Или не убийство – заточить пылкаго, кипучаго юношу в деревне русской?.. Неужели в столицах нет людей более виновных Пушкина? Сколько вижу из них обрызганных грязью и кровью! А тут за необдуманное слово, за неосторожный стих предают человека на жертву...».

1830-е годы в истории отношений Вяземского и Пушкина – время как плодотворного творческого взаимодействия, так и расхождений, литературных и политических. В начале 30-х годов Пушкин и Вяземский вошли в число постоянных авторов «Литературной газеты», издаваемой поэтом Антоном Дельвигом. В своей заметке «Два писателя, равные по достоинству...» он называет Пушкина и Вяземского «самыми ревностнейшими» сотрудниками газеты. Когда в 1836 году Пушкин решил издавать «Современник», Вяземский (кстати, именно он предложил название журнала и его концепцию Пушкину ещё в 1827 году) согласился в нём сотрудничать, но журнал приносил только убытки, а семья Пушкиных была в шаге от катастрофы. Со смертью же Пушкина активность князя как критика и журналиста и вовсе сошла на нет.

«Что скажете вы о страшном несчастии, обрушившемся на наши головы, как громовой удар, когда мы всего менее того ожидали, хотя, сказать по правде, после этих проклятых безымянных писем, небосклон беднаго Пушкина постоянно был покрыт облаками?.. Горько его оплакивать; но горько также и знать, что светское общество (или по крайней мере некоторые члены онаго)… не хотят знать или забывают, что мы лишились в нём одного из представителей народной славы, самого сильнаго и может быть наиболее неувядаемого;.. что он больше всех принадлежал народу: ибо что же такое и любовь к отечеству, коль скоро она не соединяется с уважением к этим избранникам, которых посылает Отечеству Небо?», – писал князь Пётр Вяземский близкой приятельнице Пушкина Александре Смирновой в феврале 1837. Это письмо наряду с другими опубликовано в историко-литературном сборнике «Русский архив» (1888), ознакомиться с которым можно на портале Президентской библиотеки.

Узнав о дуэли и ранении Пушкина, Вяземский сразу же поехал на Мойку, 12. На отпевании Пушкина в церкви на Конюшенной площади князь положил в гроб поэта одну свою перчатку – в знак будущей встречи.

В 1837 году Вяземский создал одно из самых сильных своих стихотворений: «Я пережил и многое, и многих, / И многому изведал цену я; / Теперь влачусь в одних пределах строгих / Известного размера бытия…» Позже князь писал философу и публицисту Петру Чаадаеву: «…какое-то охлаждение к умственной производительности, недостаток сочувствия и соревнования в окружающем меня мире, всё это склоняет меня к бездействию. Со смертью Пушкина, с отсутствием Жуковскаго мои литературные отношения почти совершенно пресечены…». Полностью прочитать это откровенное признание можно в издании «Письма князя П. А. Вяземского: из бумаг П. Я. Чаадаева» (1897) на портале Президентской библиотеки.

…«Прости, будь счастлив». Такими, по свидетельству очевидцев, были последние слова Пушкина, обращённые к Вяземскому… Счастлив после гибели поэта он уже не был, хотя многие считали иначе. Владислав Ходасевич даже статью свою, опубликованную к 50-летию со дня смерти князя, назвал пушкинским выражением «Щастливый Вяземский». Эти слова впервые прозвучали ещё в 1822 году, когда поэт сочинил надпись к портрету князя Вяземского: «Судьба свои дары явить желала в нём, / В щастливом баловне соединив ошибкой / Богатство, знатный род – с возвышенным умом / И простодушие с язвительной улыбкой». Ещё в одном черновом наброске поэта того же времени есть такие слова: «Щастливый Вяземский! Завидую тебе!..».

После этого Вяземский прожил ещё пятьдесят шесть лет… но был ли он счастлив?.. Смерть Пушкина подкосила князя – ведь в этом была отчасти и его смерть как поэта, смерть целого литературного поколения.

С 1863 года Вяземский в основном жил за границей и умер в Баден-Бадене 22 ноября 1878 года. Похоронен в Санкт-Петербурге, в Александро-Невской лавре.