«Что я такое и как мне жить». Президентская библиотека – ко дню рождения Льва Толстого

«Светский человек, офицер, помещик, мировой посредник, учитель, писатель – какой огромный, разнообразный житейский опыт, сколько усилий мысли, воли, сколько всевозможных переживаний! Уже одно это может сделать поучительными не только его правду, но и заблуждения, – пишет беллетрист и драматург Николай Тимковский в книге «Душа Л. Н. Толстого» (1913), электронная копия которой размещена на портале Президентской библиотеки. – Ещё поучительнее они становятся благодаря свойству Толстого – ставить вопросы ребром и в решении их доходить до конца… Толстой не даёт покоя, волнует, тормошит, его правда колет глаза».

9 сентября 2020 года исполняется 192 года Льву Толстому, одному из самых известных русских писателей и мыслителей, участнику обороны Севастополя, публицисту, просветителю. Представленная на портале Президентской библиотеки электронная коллекция «Л. Н. Толстой (1828–1910)» включает в себя главные произведения Толстого «Война и мир» и «Анна Каренина», а также редкие книги о писателе, позволяющие обозначить и понять его главные противоречия и путь духовных исканий: «Л. Н. Толстой и Русская Церковь» (1912) религиозного философа Василия Розанова, «Л. Н. Толстой как философ» (1914) социолога Питирима Сорокина, «Беседы с Л. Н. Толстым» (1911) журналиста, постоянного интервьюера Толстого Сергея Спиро, «Как учит писать гр. Л. Н. Толстой?» (1903) литератора Фёдора Тищенко и другие.

Четвёртый сын в семье графской ветви рода Толстых (мать была урождённая княжна Волконская) рос под надзором русских нянюшек, немцев-учителей и французов-гувернёров. Уже в детстве он блестяще владел французским, хорошо говорил по-немецки, «шлифовал» английский. И мало кто понимал, какая глубокая внутренняя работа шла в этом отроке. Он много думал, часами разучивал и играл произведения Баха, Моцарта, Шопена, перечитывал любимые книги. «Я прочёл, – рассказывал впоследствии Лев Толстой, – всего Руссо, все двадцать томов… Я более чем восхищался им, я боготворил его. В 16 лет я носил на шее медальон с его портретом вместо нательного креста», – эти слова писателя приводятся в книге Иванова-Разумника «Лев Толстой» (1910).

Главным делом его жизни, подчинившим себе все иные дарования, стало писательство. «Детство», «Отрочество», «Юность» сразу приковали к себе внимание искушённых читателей. «Закончив свою юношескую трилогию, Толстой встал в один ряд с Тургеневым, Гончаровым, Островским», – подытоживает Сергей Спиро в мемуарах «Беседы с Л. Н. Толстым».

Однако настоящая слава пришла после появления «Севастопольских рассказов». В Крыму Толстой был ошеломлён бессмысленностью и жестокостью войны. Это была первая в литературе обжигающая правда о войне.

«До Толстого сражения и битвы в русской литературе романтизировали, – писал Иванов-Разумник в работе «Лев Толстой». – Даже великий реалист Пушкин в своём „Путешествии в Арзрум“ набросил романтический флёр на описание войны. Впрочем, он настоящей войны и не видел. Надо было великому художнику попасть в осаждённый Севастополь, чтобы понять, что такое война, и описать её с потрясающим, беспощадным реализмом». Позднее, уже в «Войне и мире», Толстой сумел развить тему, показать, что война – «это… бессмысленная, случайная смерть, беспощадные страдания, увечия, раны, озверение, гибель».

Источники из коллекции Президентской библиотеки дают возможность рассмотреть великого писателя в другой, не менее важной для него ипостаси. По самому складу своего аналитического характера, подвергающего всё сомнению, Толстой был бунтарём. Это ярко показывают его публицистические работы, вызывавшие большой читательский резонанс, сильное социальное и политическое напряжение. Так, например, всем известна всколыхнувшая весь мир статья «Не могу молчать!» – по поводу террора контрреволюции, смертной казни участников событий 1905 года.

Внимательно изучивший все варианты Евангелия граф Толстой подметил глубочайшее расхождение сути православного учения с церковной практикой. Религиозный философ Василий Розанов в исследовании «Л. Н. Толстой и Русская Церковь» (1912) не без горечи отмечает: «Они не понимали друг друга; даже не знали. И – разошлись. До проклятия с одной стороны (отлучение Толстого от Церкви, с его впечатлением в обществе), до полного пренебрежения – с другой (отношение Толстого к Церкви). Софья Андреевна передала мне на вопрос, „как отнёсся Толстой к отлучению его“, что он „выходил на свою обыкновенную прогулку, когда принесли с почты письма и газеты. Толстой, разорвав бандероль, в первой же газете прочёл о постановлении Синода, отлучавшем его от Церкви. Надел, прочитав, шапку – и пошел на прогулку. Впечатления никакого не было“».

«О Толстом знали только, т. е. знало духовенство, что он изображал балы, скачки, увеселения, охоту, сражения, – всё „до духовных предметов не относящееся“, – пишет Розанов. – И духовенство совершенно не знало, а в случаях знания – совершенно не понимало тот огромный, волнующий и тонкий духовный мир, в который Толстой проник с небывалою проницательностью. Духовенство наше не только литературно не образовано, но оно и психологически не развито: сомнения, тревоги, мучения совести и ума Левина… князя Андрея Болконского… Нехлюдова – для него просто не существовали. Всё это казалось „вздором и баловством барской души“, праздной, без работы и серьёзного служебного долга».

«Он знал Евангелие – да», – пишет Розанов. И далее: «Он видел темноту и корыстолюбие духовенства… Видел… непрямоту в отношениях к богатым людям, от которых оно экономически зависимо; и равнодушие к нравственному состоянию народа». <…> Толстой гневался и волновался около этих недостатков духовенства. И волнение… выразилось в резком осуждении русских пышных церковных служб…»

«Что Л. Н. Толстой – великий художник – это никем не оспаривается, – пишет социолог Питирим Сорокин в книге «Л. Н. Толстой как философ» (1914), электронная копия которой размещена на портале Президентской библиотеки, – но что Толстой – великий мыслитель и, в частности, философ – это находится под сомнением. „Испытываешь большое разочарование, – пишет проф. Исаев, – когда внимательно следишь за философией и публицистикой Толстого. Прежде всего бросаются в глаза многочисленные противоречия. <…> Неприятно действует на читателя стремление Толстого быть эксцентричным, его неудержимая склонность к парадоксам“ и т. д. Из приведённых цитат видно, что приговор проф. Исаева достаточно суров…»

Однако Сорокин считает этот приговор неправомерным и убедительно доказывает, что «Толстой, действительно, великий философ».

«„Что я такое и как мне жить“, – пишет Л. Н. Толстой в „Ложных науках“, и сказанным сразу же выдвигает две основные проблемы философии. Вся деятельность Толстого представляет не что иное, как разрешение этих вопросов, разрешение не путём научного анализа и употребления терминов типа „трансцендентный“, „имманентный“, „феноменальный“, „ноуменальный“, etc., а путём философского, мирообъемлющего синтеза…», – отмечает Питирим Сорокин в упомянутом исследовании «Л. Н. Толстой как философ».

«Чтоб жить честно, надо рваться, путаться, биться, ошибаться, начинать и бросать, и вечно бороться и лишаться. А спокойствие – душевная подлость», –писал Лев Толстой своей любимой двоюродной тётушке графине Александре Андреевне Толстой. Это утверждение многое говорит о противоречиях и при этом редкой цельности натуры писателя, взлётах и падениях этой могучей личности, подчинившей своему духовному влиянию несколько поколений читателей в России и мире.